Социализм: в нужде, да не в обиде

Михаэль ДОРФМАН

Социализм: в нужде, да не в обиде

К предыдущей части В мире искусственного дефицита

>> Что будет после капитализма? >> Если наступит коммунизм >> В мире искусственного дефицита >> Социализм: в нужде, да не в обиде >> Неолиберальный ГУЛАГ: война на уничтожение

Изобилие ресурсов и автоматизация производства предполагает два варианта – чистую утопию коммунизма и абсурдную антиутопию рентизма, описанные в предыдущих статьях. Что же случится, если доступные материальные ресурсы станут недостаточными? В таком случае нашему миру придётся сочетать освобождение труда с усилением планирования и ужесточением контроля над ресурсами.

Нужда – это не только недостаток сырья — допустим, нефти или руды. Капитализм (да и советский социализм) нанесли среде обитания непоправимый ущерб. Эффекты злокачественного развития индустриального и постиндустриального общества грозят равновесию всей среды обитания человечества, угрожают экосистемам, от которых зависит само существование человечества. Глобальные климатические изменения уже начинают ощущаться на мировом производстве пищи. Вероятно, для будущих поколений многие обычные сегодня продукты питания станут недоступной роскошью. Возможно, что кошмары ранних фантастов о питании таблетками придётся внедрять в жизнь по необходимости. Вполне вероятно, что многие густонаселённые регионы станут в будущем необитаемыми, а нашим потомкам придётся заплатить тяжёлую цену за массовую миграцию населения.

Советский социализм и его копии были преждевременными попытками создать альтернативу капитализму. Картина: Пименов Ю.И. Мы строим Социализм. 1931

Третий вариант будущего состоит в том, что необходимость в наёмном труде отпадает, однако люди всё равно не смогут получить всё то, что им хотелось бы. О коммунизме, где каждому воздаётся по потребностям, в обществе дефицита мечтать не приходится. Здесь возможна лишь какая-то форма социализма. Для такого общества необходима власть, выполняющая функции экономического планирования. В отличие от плановых экономик ХХ столетия, это планирование осуществляется в условиях дефицита ресурсов. Такой социализм озабочен не столько вопросами производства, сколько контролем над потреблением. Предположим, что и здесь в какой-то форме имеется репликатор. Тогда проблема заключается в том, чтобы управлять ресурсами, которые такие репликаторы потребляют. Такое общество обещает куда меньше перспектив, чем общество изобилия. Ведь именно потребление оказалось ахиллесовой пятой советских режимов. Советский строй сумел мобилизоваться для разгрома нацизма или для космических полётов, однако длинные очереди за хлебом, хронический дефицит всего на свете, в конце концов, мало кого вдохновляли. Питер Фрезе в статье «Четыре будущих», опубликованной в зимнем выпуске журнала «Якобин» за 2012 год, пишет, что советский социализм и его копии были преждевременными попытками создать альтернативу капитализму.

Уроки советской системы

Советская власть начинала свои социальные эксперименты, когда время для планирования ещё не пришло

Советская власть начинала свои социальные эксперименты, когда время для планирования ещё не пришло. Не было вычислительных мощностей, не было достаточного числа специалистов. Множество замечательных социальных идей времён военного коммунизма и НЭПа пришлись не ко времени. Социальные эксперименты тонули в трясине разрастающейся бюрократии, приводили к разрухе, голоду и коррупции. Когда время для научного планирования начало подходить, то бюрократический и политический склероз советской системы подрывал все попытки его внедрения. Советские хозяйственники и экономисты делали героические попытки сломать командно-бюрократическую систему, сложившуюся во время сталинщины. Многократно осмеянные хрущёвскиеадминистративно-хозяйственные реформы с укрупнением-разукрупнением колхозов, перерасформированием министерств и ведомств, созданием региональных совнархозов, даже введение, по сути, многопартийной системы через разделение обкомов КПСС на сельские и городские – все это было попыткой разбить бюрократические мафии сталинской поры и перестроить советскую экономику в более реальных формах. Сложившийся на костях сталинских репрессий служилый класс желал для себя стабильности и удержания завоёванных позиций. Потому и сверг неудобного для них Никиту Хрущёва.

Реалистические реформы его преемников — Алексея Косыгина, Николая Байбакова и группы управленцев и экономистов вокруг них — захлебнулись из-за сопротивления советской бюрократии, из-за дорогих и бессмысленных прожектов, из-за гонки вооружений, в которую вовлекли брежневский режим генералы, помогавшие ему свергнуть Хрущёва. Группа экономистов во главе с Евсеем Либерманом, стоявшая за косыгинскими реформами, была разогнана, а дело осуществления реформы передано в руки противников любых изменений.

Одним из ведущих специалистов в создании реалистической плановой экономики был лауреат Нобелевской премии Леонид Канторович, разрабатывавший теорию оптимального распределения ресурсов. Когда в 1950-1960-х годах в СССР уже появились технические возможности для проведения настоящего планирования, политической возможности для этого уже не было. Советская бюрократическая элита не желала расставаться с властью и привилегиями, предоставленными ей в рамках существующей системы.

Возможности эффективного планирования

Одним из элементов пугала является абсурдная идея безрыночной экономики. Рынок отражает фундаментальные свойства человеческой натуры и не связан с капитализмом. Деньги, цены и рынок существовали до капитализма и будут существовать после него. Ближе всего к осуществлению безрыночной экономики подошёл как раз «свободно-рыночный» корпоративный капитализм, сводящий свободный и коммуникативный базар к ригидному современному маркету, к закрытому клубу для «своих» — для «блатных и приблатнённых». Современный бизнес сплёлся с политикой, чтобы контролировать наше право выбора. Целью бизнеса стало не удовлетворение потребностей общества, а извлечение барыша. Продаётся не то, что надо, а то, что у них есть. Главное – подешевле и с максимальным барышом.Труды Канторовича и современных экономистов (таких как авторы «Нового социализма» Пол Кокшоти Аллен Коттрелл) показывают возможности эффективного и демократического планирования. Их идеи несомненно понадобятся в мире ограниченных ресурсов. Капитализм оказался необыкновенно эффективным во всём, что касалось стимулирования производительности труда и технологических инноваций. Однако капитализм оказался не способен к сохранению окружающей среды и демократическому нормированию дефицитных ресурсов. В посткапиталистическом мире придётся осуществлять контроль над тем, чтобы индивидуумы не создавали угроз нашей планете, не нарушали устойчивость земных экосистем. Социолог Мишель Леви считает необходимым создание «глобальной демократической координации», исходящей не из решений менеджеров и бюрократов, а возникающей путём открытых, плюралистических, демократических дебатов. Критиков из разряда «мы уже знаем, что из этого получается» раздражают не социалистические идеи, а карикатурное пугало. Против самого планирования никто из серьёзных экономистов не возражает. Планирование является одним из столпов современного корпоративного капитализма.

Как раз труды Канторовича и Либермана показали необходимость сосуществования рационального планирования с демократическим, открытым рынком. Канторович предлагал покончить с волюнтаристским ценообразованием и планированием сталинских времён, с их абсурдной идеей перевыполнения планов. Одной из идей Канторовича была оптимизация целей производства с экономической действительностью. Канторович преложил сделать ценообразование механизмом такой оптимизации.

Ростки плановой экономики

Современные схемы по ограничению вредных выбросов в атмосферу путём торговли квотами углеводородов как раз и являются приложением идей Канторовича. Здесь рынок используется как механизм координации, включающий в себя элементы планирования и нерыночных решений о том, какой уровень выбросов является приемлемым. Такой подход выглядит многообещающим, если он будет распространён более широко и применён без оглядки на капиталистические отношения собственности и экономическое неравенство.

Советский строй сумел мобилизоваться для разгрома нацизма или для космических полётов, однако длинные очереди за хлебом, хронический дефицит всего на свете, в конце концов, мало кого вдохновляли

В социалистическом обществе обеспечение необходимых для жизни средств будет рассматриваться не как заработная плата или барыши с капитала, а как фундаментальное право человека. Эти средства нужны не для приобретения результатов чужого труда, а для использования определённых количеств энергии или ресурсов, которые идут на работу репликатора (устройство из мира «Звёздного пути», позволяющее воспроизводить всё на свете из воздуха нажатием кнопки, который мы рассматривали в предыдущих статьях). Рынок при социализме существует за счёт того, что люди меняют одну форму потребления на другую. Эрик Олин Райт называет такую форму «капитализм между слаженными взрослыми, а не невольный выход на рынок труда из-за страха умереть от голода».

Государство в такой социалистической модели, в основном, должно определять и обеспечивать устойчивый уровень потребления. Однако на этом его функции не закончатся. Государство не отомрёт, как при коммунистической модели. Где есть дефицит — всегда будет политическая борьба, даже если это уже не классовая борьба. Здесь возможны конфликты этнические, религиозные, территориальные, расовые, гендерные, конфликт поколений. Будут конфликты между теми, кого волнует долговременное благополучие среды обитания и теми, кто стремится к быстрым результатам, и ещё много других конфликтов, которые нелегко разрешить. Однако, по крайней мере, в таком относительно демократическом обществе можно пережить конец капитализма.

(Окончание следует) К содержанию
Часть пятая Неолиберальный ГУЛАГ: война на уничтожение

Michael Dorfman’s Essentials