Даже при наличии изобилия и даровой энергии коммунистическое общество возможно, но вовсе не неизбежно, пишет Питер Фрейзер в статье «Четыре будущих», опубликованной в зимнем выпуске журнала «Якобин». Нынешняя капиталистическая элита пользуется очень дорогими вещами, но не имеет никакого привилегированного доступа к основным ресурсам. Нет в современном мире и дефицита вещей. Разумеется, сотни миллионов людей живут в жуткой нищете, но не потому, что элиты запрещают им доступ к материальным благам. Да и алчность, корыстолюбие и стяжательство, ставшие добродетелями свободно-рыночного капитализма, теряют связь с материальным миром. Азарт запойных игроков и жажда власти над массами являются не меньшими стимулами для деятельности капиталистов, чем стяжание денег и имущества.
Чем обернётся собственность на мозги
В конце концов, невозможно потратить на себя миллиард долларов. Тем не менее, менеджеры из хедж-фондов и транснациональных корпораций наживают десятки и сотни миллионов в течение года и хотят наживать ещё. Для таких людей деньги – не столько средство для удовлетворения потребностей, сколько источник власти над другими людьми, признак статуса, а ещё — мерило своего и чужого успеха. По сути, деньги, как определитель статуса, ничем не отличаются от авторитета, разве что добыты за счёт отнятия материальных средств у других людей. Надо полагать, что даже если наёмный труд исчезнет, а ресурсы будут доступными, то элиты захотят сохранить общественное устройство, основанное на извлечении прибыли, обладании деньгами, а значит, позволяющее сохранить статус и классовую иерархию.
Если наёмный труд исчезнет, то правящий класс продолжит наживаться, контролируя контроль над интеллектуальной собственностью. Марксистская формула «Деньги – товар – деньги» перестаёт работать в таком обществе. Это уже общество рантье, а не капиталистическое общество
Зародыши нового классового угнетения в обществе изобилия прорастают из сферы интеллектуальной собственности. Апологеты интеллектуальной собственности любят приравнивать её к другим видам собственности. За ними маячит законодательство, подкреплённое весом и военной мощью капиталистического мира. По сути же, интеллектуальная собственность базируется на совершенно других принципах, чем все остальные виды собственности. Мишель Болдрин и Дейвид К. Левин показывают, как сферу интеллектуальной собственности пытаются распространить куда дальше, чем все остальные виды имущества. Интеллектуальная собственность требует обеспечения контроля за «моей копией интеллектуального продукта» куда дальше, чем скажем, за ботинками или домом. Владельцы прав на интеллектуальную собственность пытаются указывать, как надо использовать купленную у них копию идеи. Болдрин и Левин пишут: «Это не право, которое предоставляется мне, если я продаю чашку кофе. Я имею право продать чашку кофе, или выпить её сам. Но моё право собственности не даёт мне автоматически права продать чашку кофе и указывать, как этот кофе надо пить».
Мутация права собственности от реальной к интеллектуальной превращает общество во что-то совершенное непохожее на капитализм. Интеллектуальная собственность уже не происходит от капитала, созданного эксплуатацией наёмного труда в производстве товаров. Если наёмный труд исчезнет, то правящий класс продолжит наживаться, контролируя контроль над интеллектуальной собственностью. Марксистская формула «Деньги — товар — деньги» перестаёт работать в таком обществе. Это уже общество рантье, а не капиталистическое общество. Такую общественную формацию называют рентизм.
Предположим, что в таком обществе будут репликаторы из коммунистического мира сериалов «Звёзднoго пути», позволяющие производить из воздуха всё, что угодно, нажатием кнопки. Главной целью рентизма становится недопущение того, чтобы люди производили даром всё, что хотят. Это и есть основная задача интеллектуальной собственности – предотвратить свободное распространение идей и вещей, контролировать их движение и получать от этого доход.
Репликатор можно получить лишь от компании, которая имеет лицензию на него. Получение репликатора от другого лица или его изготовление считается преступлением, хотя можно легко сделать репликатор с помощью другого репликатора. Однако это уже нарушение лицензии. Каждый раз, когда делаешь что-то из репликатора, ты обязан заплатить владельцу интеллектуальной собственности этой вещи. В «Звёздном пути» капитан Пикар любил горячий чай «Эрл Грей». При рентизме капитану придётся платить владельцу лицензии эталона чашки горячего «Эрл Грей» всякий раз, как он решит выпить чая. Если кто-то попытается делать вещи, не платя корпорациям, владеющим лицензией, он будет объявлен вне закона, как сегодня объявляют вне закона пользователей файлообменников.
Таким образом, видимость капиталистического предпринимательства будет сохранена. Несмотря на её абсурдность и нелогичность, у системы найдутся апологеты, как нашлись мощные защитники у «владельцев копирайта» и противники современной культуры свободного интернета. Этих защитников подкрепляет вся мощь неолиберального капиталистического государства, их правозащитный и карательный аппарат. Книга «Ты не гаджет» Джарона Ланьера прямо призывает к репрессиям в интернете, к созданию искусственного дефицита на дигитальное оснащение (от английского слова “digital” — цифровой), чтобы поднять его стоимость.
За спиной защитников интеллектуальной собственности стоят лобби в парламентах. Адвокатские фирмы рыщут в поисках исков и прецедентов. Последствия уже очевидны в судебных исках звукозаписывающей индустрии против несчастных пользователей, игравших у себя mp3. Под видом борьбы с пиратством постоянно усиливается государственный контроль над интернетом. Усиливается и дипломатическое давление. США допустили Китай во Всемирную торговую организацию (ВТО), отказавшись от почти всех своих возражений по поводу нарушения прав человека, экологического загрязнения, нарушения рабочих прав, свободы движения информации и т. д. Единственное, что Госдеп США отстаивал до конца — было «право на интеллектуальную собственность».
Расширение режима интеллектуальной собственности на кустарное изготовление физических объектов может лишь только усугубить проблему. Роман Чарльза Стросса «Акселерандо» показывает будущее, в котором нарушителей интеллектуальной собственности преследуют, как убийц, а в романе «Состояние ожидания» описан подпольный 3D-принтер, работающий в обход закона.
Чем платить в обществе изобилия?
За спиной защитников интеллектуальной собственности стоят лобби в парламентах. Адвокатские фирмы рыщут в поисках исков и прецедентов
Экономика, основанная на эксплуатации дефицита (материального или социального) не просто иррациональна, но и дисфункциональна. Если всех заставлять постоянно платить ренту за интеллектуальную собственность, то надо как-то сделать, чтобы люди зарабатывали эти деньги. Это порождает новые проблемы. Как организовать процесс заработка денег, чтобы люди могли платить за интеллектуальную собственность? Главная проблема любого общества дефицита – это проблема обеспечения спроса. Такая ситуация в принципе не отличается от индустриального капитализма, то при капитализме всё-таки есть нужда в рабочей силе, хоть и постоянно уменьшающаяся. Люди-рабочие всё больше вытесняются из системы, но всё ещё остается потребность в людях-потребителях.
Рентизм порождает некоторое количество рабочих мест. Там всегда будет нужда в новой интеллектуальной собственности, которую потом можно продать. Это требует небольшой творческой прослойки – дизайнеров, художников, инженеров, учёных, способных выдумывать новые вещи. Однако их творения накапливаются. Количество интеллектуальной собственности значительно превышает имеющиеся время и деньги, чтобы ими всеми пользоваться.
В отличие от современного капитализма, где заработная плата представляет существенную статью расходов, в компаниях по производству интеллектуальной собственности зарплата и стоимость сырья не играют существенной роли. Главная угроза доходам – если падает рейтинг лицензии, и потребители переходят к продукции конкурентов. Поэтому ещё большее значение, чем при капитализме, приобретут маркетинг и реклама. Наряду с маркетологами, будет действовать целая армия адвокатов. Уже сегодня сутяги рыщут по всему спектру экономической и даже некоммерческой деятельности в поисках, как бы сорвать куш на процессах по патентным и авторским правам. Как любому иерархическому обществу, рентизму необходим аппарат подавления, чтобы бедные и несчастные не отобрали свою долю у богатых и удачливых.
Обеспечение прав интеллектуальной собственности нуждается в силовых структурах. Сэмюэль Боулз и Арджун Джайадев называют их «рабочими-охранниками», которые будут производить мониторинг и применять силовое воздействие не в интересах производителя, а ради соблюдения «требований по обмену и приобретению лицензий на интеллектуальную собственность, на предотвращение односторонней передачи лицензий». В зародыше всё это уже существует – от мониторинга свободного файлообмена до сыщиков, выслеживающих нелицензированное опыление и создание семенного фонда фермерами, выращивающими генетически изменённые культуры.
Колонизация досуга
Уже сегодня «информационное общество» не способно обеспечить полную занятость. Все названные отрасли не в состоянии заменить рабочие места, потерянные при автоматизации. Борьба за полную занятость в рентистском обществе будет ещё более напряжённой. Да и маркетинг может проводиться алгоритмами, посредством интеллектуального анализа данных (data mining). Рутинную работу юристов можно легко заменить программным обеспечением (что и происходит сегодня). Компьютеры эффективно устанавливают диагнозы и прописывают лекарства. Заменяются даже, казалось бы, незаменимые банкиры и биржевые брокеры. Один-два менеджера с парой-тройкой математиков-программистов проводят сегодня электронные торги на миллиарды долларов, где раньше требовались сотни финансовых работников. Свидетельство тому — массовые увольнения и ухудшение условий в финансовом бизнесе – последнем бастионе, где труд ещё оценивался высоко, и посредственный банковский менеджер мог в год «сделать» шести-семизначные суммы.
Охранные и карательные функции тоже можно передать электронным роботам-дронам и системам слежения. Размах такого перехода куда больше, чем известно широкой публике. Если в 2003 году США располагали всего несколькими сотнями дронов-беспилотников, то теперь только в ВВС США свыше 7.000 дронов, и их число растёт лавинообразно. Даже некоторые функции дизайна и создания новых продуктов уже сегодня передаются компьютерам, обладающим зачаточным искусственным творческим интеллектом. Компьютеры играют в шахматы и «создают» музыку, сотовые телефоны ставят диагнозы и проверяют зрение.
«Фейсбук», «Живой Журнал» и многие другие сети зарабатывают миллиарды лишь потому, что миллионы людей бесплатно на досуге наполняют их содержанием
Процесс производства всё больше колонизирует наш досуг. «Фейсбук», «Живой Журнал» и многие другие сети зарабатывают миллиарды лишь потому, что миллионы людей бесплатно на досуге наполняют их содержанием. Другое направление – это вошедшая в последнее время в моду gamification – игровизация. Корпорации стараются превратить работу в деятельность, которую их сотрудники будут делать охотно, как бы играючи. Охота, как известно, пуще неволи — потому работу там делают, зачастую, не считаясь со временем и бесплатно.
Компьютерщик Луис вон Ан специализируется на разработке целевых игр, представляющихся как приятное времяпровождение, но на самом деле преследующих конкретные деловые вычислительные задачи. Луис вон Ан является один из автором идеи краудсорсинга. В отличие от аутсорсинга, где работу отправляли делать в самые дешёвые страны, краудсорсинг вовсе не требует оплаты, а всю работу делает «толпа» любителей, убеждённая, что она играет или помогает хорошему делу. Всё это опять напоминает мир фантастики — в данном случае, роман Орсона Скотта Карда «Игру Эдера», где дети дистанционно сражались в межзвёздных войнах, полагая, что играют в видеоигры.
Социальный философ Андре Горц писал, что в постиндустриальном обществе «распределение платежей будет зависеть не от объёма выполненной работы, а от объёма производства общественного богатства». Вполне вероятно, что общество рентизма откажется от идеи всеобщей занятости. Правящий класс будет вынужден постоянно бороться, чтобы не дать системе развалиться. Возможно, придётся обложить налогом корпоративные прибыли для перераспределения денег к потребителям. Возможно, придётся ввести какие-то виды бессмысленных общественных работ в обмен на гарантированный доход. Проблема здесь та же, что и в современном капиталистическом обществе. Даже если перераспределение доходов желательно в интересах правящего класса в целом, всегда найдутся богатые индивидуумы и корпорации, уверенные, что им причитается больше всех, что для них закон не писан. Такие попытаются обыграть систему перераспределения из близоруких соображений максимализации прибыли, а попросту — из банальной жадности.
Возможно, власти придётся печатать деньги, чтобы дать народу средства и обеспечить спрос на интеллектуальную собственность. Однако и здесь инфляция будет постоянным фактором перераспределения собственности и вызовет сильное сопротивление среди богатого класса. Другая возможность – кредитная кабала, в которую уже сегодня удаётся затащить целые нации и государства, а затем эксплуатировать их посредством обслуживания долга. Такая система казалась многообещающей до самого последнего времени, когда вместо роста реального благосостояния людей заманивали в сети кредитования. В 2008 году лопнул мировой кредитный пузырь. Вместе с этим поползла вниз вся система корпоративного свободно-рыночного капитализма. Нет оснований полагать, что при рентизме долговая кабала не вызовет подобного обвала.
Зачем все хлопоты?
Если есть столько проблем, то возникает вопрос, зачем правящему классу рантье все эти хлопоты, если народ живёт при изобилии (и в нашем условном случае способен всё получать задаром)? Что мешает превращению такой формации в описанное в первом разделе коммунистическое общество? Возможно, что рантье-держатели лицензий будут нуждаться в доходах от этих лицензий, чтобы оплатить расходы на другие лицензии. Петер Фрейз приводит пример, когда рантье владеет лицензией на производство яблок, но одними яблоками жив не будешь. При таком повороте класс рантье – это лишь те, кто имеет достаточно лицензий, чтобы покрыть оплату лицензий, необходимых им для выживания.
Даже если перераспределение доходов желательно в интересах правящего класса в целом, всегда найдутся богатые индивидуумы и корпорации, уверенные, что им причитается больше всех, что для них закон не писан
Возможно, что правящий класс будет сохранять свою власть и привилегии из властолюбия, чтобы сохранить свой контроль над массами. Тогда проблему занятости можно будет решить иначе, нанимая легионы прислуги. Хотя большинство того, что делают слуги, могут делать и автоматы, но количество слуг станет предметом социального престижа. Такой футуристический сценарий чем-то напоминает Англию XIX века или современную Индию, когда элита может себе позволить нанимать бесчисленное количество слуг. Количество дворовых холопов в крепостной России равнялось количеству пахотных крестьян, и такое положение какое-то время скрывало факт, что земли на всех недостаточно. Ленин подписал «Декрет о земле», дававший землю крестьянам без выкупа, хорошо понимая, что никакая власть не способна это сделать. Он ведь был автором предисловия к труду «легального марксиста» Михаила Туган-Барановского, хорошо описавшего эту проблему.
Общественное устройство живёт лишь до тех пор, пока большинство признаёт его легитимным. Какое-то время холопская идеология способна производить поколения дядей Томов и Агнусов Хадсонов, Прокофьевичей и Савельевичей. Однако рано или поздно люди начнут задавать неудобные вопросы — почему культура, знания и информация спрятаны за суровыми законами, когда «другой мир возможен» после мира, где правит искусственный дефицит.
(Продолжение следует) К содержанию
Часть четвертая Социализм: в нужде, да не в обиде
>> Что будет после капитализма? >> Если наступит коммунизм >> В мире искусственного дефицита >> Социализм: в нужде, да не в обиде >> Неолиберальный ГУЛАГ: война на уничтожение
©Михаэль Дорфман 2012
©Michael Dorfman 2012
Michael Dorfman's Essentials 
Leave a comment