« 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 »
Михаэль Дорфман
КРОВАВЫЙ НАВЕТ: ОПЫТ ДЕКОНСТРУКЦИИ
стр.12
Со времен всеобъемлющего исследования Хвольсона в научном обороте не появилось никаких свидетельств использования евреями крови в ритуальных целях. Не нашлось и ни одного факта существования иудейской секты, использующей кровь в ритуальных целях. Так откуда же столь упорные и многовековые кровавые наветы? И до Жаботинского еврейский народ, как и любой другой, не особо спрашивал права иметь собственных мерзавцев. Однако в истории происхождения кровавого навета, похоже, в жертву приносили не чужих христианских детей, а своих собственных, да и делали это не мерзавцы, а… те, кого принято считать святыми.
В труде видного израильского историка, профессора Иерусалимского университета, Исраэля Юваля «Месть и проклятие, кровь и навет» (34, 35) происхождение кровавых наветов выводится из определенных средневековых мессианских верований, бытовавших среди немецких (ашкеназийских) евреев тысячу лет назад. Юваль прослеживает связь средневекового иудейского учения о том, что мученическая смерть за прославление Божьего имени, так называемый «Кидуш а Шем», в конце времен вознаградится не только воскрешением, но и воскресшие встанут и во главе с Мессией накажут всех неверных страшной смертью.
Такая эсхатологическая традиция, широко распространившаяся среди еврейских общин Германии и Северной Франции, предполагает, что мученическая смерть и страдания евреев способны потрясти небеса и приблизить мессианское избавление. Распространение таких верований совпало с Первым крестовым походом, когда плохо организованные толпы крестоносцев пошли на Иерусалим, грабя и убивая на своем пути. Еврейские общины, оказавшиеся на пути крестоносцев, очень сильно пострадали от погромов, убийств и грабежей.
Жившие в мире и спокойствии несколько столетий евреи Европы были шокированы жестокостью крестоносцев. Более всего их поразили насильственные крещения евреев, невиданные раньше в Западной Европе. Многие евреи восприняли события Первого крестового похода на Иерусалим как исполнение пророчеств и наступление тяжелых времен перед пришествием Мессии. В еврейской среде ходили поэтические духовные тексты (пиюты), пророчествующие о страшных страданиях, о грядущей необходимости подтвердить завет с Богом и принести в жертвы детей, подобно Аврааму на горе Мория.
Реакция еврейских общин на погромы и насильственные крещения 1096 года оказалась парадоксальной. Вот типичный пример из еврейской хроники (37) того времени. Епископ Майнца пытался защитить евреев в своем дворце, но крестоносцы взяли дворец штурмом и перебили всех евреев. Парнас (староста общины) Исаак каким-то образом уцелел и крестился, как сообщает летописец, «чтоб спасти своих детей, чтоб избежать страдания, так как малы они и не отличают добра от зла». Спасение имелось в виду не физическое, а мессианское. Дети тоже уцелели, хотя и не крестились. В иудаизме всегда существовала возможность вернуться, особенно, если крещение производилось насильно. Однако хроникер явно сочувствует своему герою, который решил иначе.
Переждав погром, Исаак через два дня явился домой к родителям и обнаружил, что ни дом, ни имущество не пострадали. Дома лежала его мать, избежавшая крещения, но очевидно раненая. Разрыв между духовной трагедией общины и сохранившимся имуществом потрясли его, и он захотел искупления. Прежде всего Исаак нанял рабочих, которые починили двери. Потом Исаак сообщил матери: «Я согрешил перед Господом Всевышним и найду искупление». Мать взмолилась и призывала Исаака отказаться, но он был неумолим. Он заперся у себя в доме и спросил детей, ради спасения которых он крестился: «Хотите ли вы, чтоб я принес вас в жертву нашему Богу?» И дети, которые раньше «не отличали добра от зла», теперь отвечали: «Делай, что хочешь, с нами». Здесь, как и в других случаях, явная аналогия со словами Авраама, поведшего своего первенца Исаака на заклание: «Бог усмотрит себе агнца для всесожжения, сын мой» (Бытие 22:8). Тогда Исаак взял своих детей и повел в синагогу, и перед ковчегом, где хранятся свитки Торы, зарезал своих детей со словами: «Пускай прольется кровь на святой ковчег… и кровь эта будет искуплением мне во всех преступлениях». Потом Исаак пошел к дому своего отца, подпер снаружи двери и поджег дом. Становится понятным, что дверь он чинил, чтоб никто не убежал. Там сгорела его мать. Исаак вернулся в синагогу и поджег ее тоже. «Праведник ходил из угла в угол, от стены к стене, – пишет хроникер, – откуда поднимался дым к Отцу, что на небесах. [Он] молился Господу из огня голосом приятным и громким… Христиане, наблюдавшие со стороны, кричали ему: «Злодей, выйди из огня», – и даже пытались спасти его и вытащить из огня, – продолжает хроника, – однако праведник стоял прямой и честный в огне и узрел Бога». Хроникер прославляет праведником человека, собственноручно убившего своих детей и родителей, поджегшего синагогу Майнца и покончившего самоубийством. Причем произошло это не от отчаяния перед погромщиками, а среди соседей и в городе, где власть старалась помочь евреям. Надо думать, что Исаак этот тронулся умом, однако речь не о нем, а об идеологии, прославляющей и ставящей его в пример. Примеру Исаака из Майнца последовали многие.
Многочисленные случаи массовых самоубийств, убийств детей и самосожжений описаны в любом курсе еврейской средневековой истории. В религиозных текстах того времени много примеров убийства и самоубийства ради «кидуш а Шем», в том числе детей. Сам факт жертвоприношения не главный, а главное, что они принесены на алтарь и призваны ускорить мессианское освобождение. Часто такие вещи оборачивались бедой для всей общины, однако хроникерам кажется, что чем хуже, тем лучше, тем скорей содрогнутся небеса и придет искупление. Рассказывается о двух женщинах из Морса, убивших своих детей ради Святого имени. Одна убила 10-летнюю дочь, а вторая – ребенка, которого только что родила. Их действия рассердили горожан, и те сдали всех евреев крестоносцам. Достаточно и этих примеров, хотя есть и более жуткие.
Michael Dorfman's Essentials 
Leave a comment