ФАШИСТЫ В ДОМЕ КОРЧАКА

Михаэль ДОРФМАН

25.10.2006

«Вы видели, как Януш Корчак шел с детьми на транспорт?»

– Да, да… Мы видели, как Корчак шел. Он просто шел с детьми. В этом было что-то великое.

Вы можете описать этот момент?

Мы стояли на первом этаже нашей больницы, спрятавшись за оконный переплет, справа от окна. Смотрели, как они идут. Мы не двигались. Если бы мы шевельнулись, немцы начали бы стрельбу.

Как дети шли?

Они шли четверками. Так немцы установили.

Может шестерками?

Нет …

Корчак шел среди детей. Во главе одного ряда. Потом шли четверки, еще четверки. Потом шла Стефа Вильчински, еще девушки, Эстерка Виногорн, Натка… Сначала шли маленькие, потом старшие. Кажется, Эстерка шла сзади. Она следила, чтобы никто из детей не отстал…».

Из свидетельства доктора Адины Билади-Швингер, уцелевшей в Варшавском гетто. (Анка Групиньска, «Вокруг да около: Беседы с бойцами Варшавского гетто». Перевод с польского автора)

 

Евреи, вдохновленные джихадом

В 2006 году в Иерусалиме, в Доме им. Януша Корчака ставшего символом морального сопротивления фашизму звучат фашистские стихи. Стихи поэта Ури Цви Гринберга. Гринберг – один из лучших ивритских поэтов и его стихи, жуткие по содержанию, замечательны по стилю, по ритмике. Гринберг во многом определил развитие израильской поэзии, его стихи вошли в золотой фонд еврейской литературы. Однако в Доме Корчака, стихи Гринберга читают на русском языке вовсе не из-за литературных достоинств его поэзии, а «чтобы передать гражданский и религиозный пафос». Так сообщил мне Михаил Польский, активист Дома Корчака, переводчик и пропагандист стихов Гринберга. «Дух (поэзии Гринберга) можно почувствовать лишь в оригинале», – добавил переводчик.

Вообще-то русская переводческая школа – Пастернак, Липкин, Эткинд, Богатырев и многие другие умели передавать и дух поэзии. Польский – не Пастернак и не Эткинд. «Русские переводческие школы бывают разные», написал он мне. Верно. Есть хорошая, и есть плохая. Переводы Польского скорей относятся к последней и никак не передают величественной экспрессионистской манеры Гринберга.

Другие переводы «лучших русскоязычных поэтов Израиля» (как сообщает русскоязычный сайт Дома Корчака) тоже оставляют желать лучшего. Рифма хромает, переводчики не четко понимают смысл, подтексты стихов. Очевидно, что совсем не понимают реалий эпохи, домысливают, дописывают от себя. «Если перевести дословно, то получается бессмыслица», – наивно признается Михаил Польский в предисловии на сайте, невольно выдавая слабое владение материалом, отсутствие знаний по истории и литературоведению. Консультирует переводчиков раввин Зеев Султанович, вероятно- знаток религиозного еврейского закона, о чем говорит его титул, но вряд ли просвещенный в литературоведении.

Ури Цви Гринберг

Для качественного и адекватного перевода Гринберга недостаточно владеть ивритом даже на хорошем уровне. Действительно «получается бессмыслица», если не знать языковых корней поэзии Гринберга, глубинного семантического слоя идиша, если в не понимать образного строя европейского романтизма, немецкого экспрессионизма, идишистской авангардисткой поэзии Гладстейна и Лихта. Гринберг пережил сильно влияние поэтов нацизма, особенно Эрнста Юнгера. На него повлияла и пролетарская советская идишистская поэзия: Маркиша и Бергельсона. Не зная всего этого, не владея современными правилами игры сравнительного литературоведения, невозможно адекватно переводить поэзию Гринберга.

Выдающийся израильский литературовед Барух Курцвайль, один из первых исследователей поэзии Гринберга, призывал отказаться от политического прочтения его поэзии, в течение многих лет страдавшей от непонимания именно из-за тенденциозной и односторонней трактовки. Почитатели поэта из правого лагеря пытались доказать его великую и вневременную актуальность, в то время, как читатели не разделявшие его взглядов, отвергают и поэзию Гринберга, как плоскую и крикливую, плакатную и фашистскую. «Слишком долго поэзия и публицистика Гринберга были предметом эмоционального отношения, от почитания и любви до отвержения и ненависти, – писал Курцвайль еще в 1960-е годы, – Слишком долгое время политический и идеологический аспект отвлекал внимание от поэтической сложности и смыслового богатства его творчества».

* * *

Абба Ахимеир, 1930-е

Да ладно, «поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». Однако, если важна гражданственность, то гражданственность у Гринберга весьма специфическая. Мое замечание, что Гринберг вместе с Абой Ахимеиром был создателем и идеологом наиболее радикальной еврейской фашисткой группировки 1920-х годов «Брит Бирьоним» несколько смутило Польского. В ответ на факты он сообщил свои соображения о том, что он считает фашизмом, а что нет. «Мы по-разному понимаем что такое фашист» – написал Польский и сослался на опубликованную на каком-то самодеятельном сайте биографию Ахимеира, где тот назван создателем «первой антибританской подпольной организации Брит бирьоним». Подпольщиком Ахимеир никогда не был, и подполья там никакого не было. Были малочисленные шумные выступления доморощенных еврейских штурмовиков, театрализованные марши по Тель-Авиву в характерных униформах, публикации, повторявшие далеко не лучшие образцы фашисткой риторики.

Навание «Брит бирьоним» ( брит – союз, а бирьоним в нынешнем иврите значит хулиганы, бандиты), взято из Талмуда. Так называлась экстремистская иудейская секта, известная лишь тем, что практиковала терроризм против своих противников. Еврейским фашистам 30-х годов это название показалось подходящим отечественным аналогом позаимствованным из нордической мифологии немецким «штурмовикам».

«Борец с британским и арабским милитаризмом» (согласно Польскому) Абба Ахимеир был журналистом. В1929-1933 он вел в газете «Доар-А-Йом» («Дневная почта», орган сионистов-ревизионистов под редакцией Владимира Жаботинского) колонку с характерным названием “Дневник фашиста”. Можно ознакомиться с подшивкой в Тель-авивской муниципальной библиотеке. Вот типичный заголовок «Когда же придет наш дуче?» Или, вот фраза, которую позже процитировал Давид Бен-Гурион на заседании Кнессета: «Мы возьмем за образец национальные режимы Европы под руководством Бенито Муссолини, Йозефа Пилсудского, Адольфа Гитлера и Ататюрка!». В последние годы таких вот героев приходится доставать из нафталина в «национальном лагере» израильской политики. Их «национальный и религиозный пафос» должен бы вдохновить современных израильтян, послужить ответом на поползновения разных левых, на «размышлизмы», как презрительно выражается Польский о том, с чем он не согласен. Именно «размышлизмы» о необходимости диалога с соседями (Вера Райдер «Мы “отвечаем” – нам “отвечают”» http://www.perspektiva.co.il/show_file.asp?num=133) к штыку приравняв перо, Михаил Польский атакует стихами Ури Цви Гринберга.

* * *

Сочинения Абы Ахимеира вышли в свет Тель-Авиве в 1972 г. В них можно найти много интересного для понимания тогдашнего еврейского фашизма и правого сионизма в целом. Думаю, Михаил Польский, с возмущением написавший «Менталитет у арабов в первую очередь религиозный, исламский. Это значит, что они готовы вести войну с неверными “не щадя живота своего” – до полной победы ислама», – вряд ли сильно обрадуется тому, что писал его герой Ахимеир по поводу менталитета. Я листаю том Ахимеира. Перлы там один другого краше. Например, такой: «Будущая еврейская армия будет армией совести, подобно мусульманской армии халифа Омара, завоевавшей весь Ближний Восток и Северную Африку. Подобно им, наша армия не выпустит из рук ни винтовки, ни библии… чем больше мы будем знать, за что сражаемся, тем больше воодушевления и фанатизма в ней подымется» (Статья «Третий этап сионизма» из сборника Абба АхимеирТель-Авив, Изд. Аваад, 1972, т.3.) Так, что в наших палестинах «менталитет Хамаса и Хизбаллы» (тоже выражение М. Польского) не новость. Оттуда черпают их полной дланью воспитатели и идеологи религиозно-националистического лагеря.

Увы, поэзия Ури-Цви Гринберга – один из таких источников. Ури-Цви Гринберг начинал свою поэтическую карьеру в Варшаве стихами на идише под явным влиянием немецкого экспрессионизма, возникшего после I Мировой войны. Экспрессионизм вдохновлял, и коммунистические, и нацистские, и социал-демократические движения. В отличие от своего, выбравшего марксизм друга и коллеги Переца Маркиша, Ури-Цви Гринберг после долгих исканий выбрал фашизм. Начав писать на иврите, Гринберг пытался переложить фашистскую символику в библейских образах. В стихах Гринберга ясно видно влияние певцов германского нацизма, особенно замечательного стилиста Эрнста Юнгера – символика меча и перьев, эстетика последнего смертного боя с недостойными (сынами Моава), для установления «кто будет господин между Нилом и Эфратом». У меня на полке обе поэтические книжки стоят рядом Ernst Juenger Der Kampf als Inneres Erlebnis, (Berlin 1929) и Ури-Цви Гринберг Сэфер а китруг вэ а эмуна (Иерусалим, Садан 1937).

Влагалищем, упрямым, как металл

Эрнст Юнгер

Мотивы Ури Цви Гринберга – явные перепевы певца нацизма Эрнста Юнгера. Часто один к одному. Взялся я было перевести, но нет у меня поэтического таланта, не получается лучше, чем у Польского, правого активиста из Дома Корчака. Разве что ближе к подстрочнику. Несомненные литературные достоинства поэзии, замечательный ивритский стих Михаилу Польскому тоже не очень удалось передать. Да и не вдохновляет меня свойственные Гринбергу мистицизм, романтизация насилия, трагического героизма жертвенности, культ смерти. Симпатии к фашизму особенно ясно видны в редакционных статьях идишистких газет «Дер Момент» и « Ди Вельт», которые Ури Цви Гринберг редактировал в Варшаве в 1930-х. В переписке 1930-х годов Гринберг толкует о родстве тевтонской идеи Götterdämmerung (сумерки богов) с джихадом в исламе. Не зная ничего этого, невозможно квалифицированно переводить поэзию Гринберга, а тем более выдавать ее за «образцы гражданственного и (особенно) религиозного пафоса». Ведь строчки «Бог ваш не умер а выгорел… дымом и смрадом…» которые Польский бросает против левых «размышлизмов, неуместных в военное время», сам Гринберг направлял против религиозного еврейства, в соответствии с атеистическим духом нацизма 1920-х годов. Кстати, у Гринберга нет ничего про смрад, а метафорой умирания служит выгоревший, чадящий смоляной факел. Смрад придумал Польский. Нетрудно догадаться, что взят смрад из арсенала приемов правоэкстремистской израильской риторики, уделяющим запаху врагов и изменников большое значение.

К стандартному, ортодоксальному иудаизму поэзия Гринберга имеет мало отношения. Как и всякая фашистская эстетика, эстетика поэзии Гринберга подчеркнуто антиклерикальная, антииудейская. Муссолини как-то писал, что фашизм – движение религиозное, и дальше развивал идею создания особой фашистской религиозности, культа героев, самопожертвования. Всю эту «религиозность» в большом количестве можно найти у Гринберга. Реки крови, обильно текущие в его стихах, языческие алтари, воспевание жертвенности глубоко чужды общепринятым иудейским религиозным ценностям, где пикуах нефеш – сохранение жизни почитают вышей ценностью, отменяющей даже установленный Господом день субботний. Сам Польский, уверенно толкующий о религиозном пафосе, тоже человек явно нерелигиозный, поскольку посылал свои электронные послания в святой для набожных иудеев шаббат.

* * *

Я спросил Михаила Польского: «Сад воздвигну из вас /благодатный, желанный, сердечный –/на горячей крови и слезах моих лучших детей» не напоминают ему «Мы смело в бой пойдем за власть Советов/ И как один умрем в борьбе за это…».

Ответ был: «Не напоминает. Сад, о котором речь у Гринберга и “власть Советов” – абсолютно разные вещи». Польский меня не понял. Я-то спрашивал про «как один умрем», а не о садах, который разные только с точки садовников. Однако, «власть Советов» у Гринберга тоже можно найти. До того, как он примкнуть фашистам и, оттолкнуть от себя большую часть почитателей, Гринберг был признанным и горячо любимым певцом сионистского рабочего движения. Его стихи появлялись в органах левых партий «Контрас» и «Молодой рабочий». Во время своего увлечения социализмом поэт пишет «Пролетарии Израиля позвали меня стать своим поэтом, отправить мягкость и наслаждение – к черту!». На сайте Дома Корчака этих стихов нет. И хорошо, что нет. Поиски «гражданского и религиозного пафоса» закрывают все другие мрачные, типично фашистские аспекты поэзии Гринберга, как его крайнее женоненавистничество. «Мои друзья мужчины, в них женственности нет» восклицал Гринберг, или в другом месте «и ненавидел я женщину, с влагалищем упрямым как железо».

* * *

Великий Януш Корчак своим жизненным подвигом бросил вызов фашизму, показал пример нравственного и морального сопротивления человеконенавистнических идей, вроде тех, которые которые проповедовали Гринберг, Ахимеир (тоже, кстати, небесталанный писатель) или другой классик ивритской литературы Бердичевский. Вся их самоубийственная риторика, пафос жертвенности, радость умирания за идеалы больше подходят террористам-самоубийцам из Аль-Каиды или Тамильских тигров, чем жизнелюбивой современной израильской молодежи.

Жаль, что фашистский контекст стихов Гринберга пытаются скрыть от современных читателей. Такое знание не повредит красоте стиха, зато очень поможет в понимании его поэзии, стиля и смысла.

В отличие от нынешних подражателей, в оригинальном фашизме действительно были замечательно талантливые творцы – Эзра Паунд, Селин, Юнгер, Маринетти. До 1945 года в мире было достаточно много людей, среди них честные, умные и одаренные, которые с гордостью идентифицировали себя с фашизмом. Именно на хороших и честных, работящих и талантливых людях держались и держатся преступные режимы. Увы, Ури Цви Гринберг всю жизнь верно служил идеалам фашизма, воспевал самоубийственное самопожертвование, красоту орошенных кровью алтарей, сомнительные идейки «авраамовой расы», «крови и почвы» и прочую фашистскую патетику. Даже Холокост ничему его не научил.

Мне трудно критиковать Польского, потому, что сам я люблю поэзию Гринберга. «Хотим мы или нет, но мы все, даже самые отъявленные его противники, говорим, молим, отчаиваемся, выходим из себя, кричим, смеемся и, в главное, плачем от его стихов. – писал Курцвайль, – Он говорит от нашего имени даже тогда, когда мы не согласны с его словами, когда нас одолевает сильное желание сопротивляться ему, и там есть чему сопротивляться, – но по сути мы сопротивляется себе самим, своей судьбе».

* * *

Чего греха таить, существует среди части русскоязычных репатриантов в Израиле стремление «научить, как родину любить», а еще убеждение, что чем больше экстремистское, тем больше патриотическое и еврейское. Не наша вина, а наша беда, что часто приходим со своим уставом в чужой монастырь, и не только толкуем новую и непривычную для нас жизнь в старых негодных понятиях, но еще пытаемся нахрапом навязать свое мнение, свой словарь и модели. Незначительный, казалось бы факт. На сайте Дома Корчака, Михаил Польский упорно именует Ури Цви Гринберга «национальным поэтом Израиля». В Израиле приняты четкие определения, и национальным поэтом в Израиле принято называть Хаима-Нахмана Бялика, как Теодора Герцля, например, принято называть провозвестником Еврейского государства. Помню, на тесте по ивриту на вступительных экзаменах в университет был вопрос «Кто национальный поэт Израиля?» и предлагалось четыре опции ответа: Шауль Черняховский, Натан Альтерман, Александр Пэн…

Правильно было назвать Бялика, а Гринберга даже не упомянули. Так уже заведено, в Израиле, как заведено, что национальный поэт Польши – Мицкевич, Венгрии – Петефи, Украины – Шевченко, а России – Пушкин. И никто не назовет национальным поэтом ни Лермонтова, ни Некрасова, ни Тютчева. Национальный поэт – это не от идеологии, а от творческого, языкового новаторства. Когда поэзия вдруг заговорила с народом, когда из искусственного школярского стиха, поэзия вдруг стала народной, понятной. Наличие литературных премий еще не дает звания «национальный поэт». В Израиле тоже сложился свой эпос, своя терминология, свой словарь, свои модели, которые лучше усвоить, чтоб не выглядеть, как лошадь в посудной лавке. И новации Польского выглядят нелепо. Сказано в Талмуде «Ми ше ба лехадеш, ядо йоцет тахтона» (Кто придет с новациями, мнение того будет снизу, т.е. меньше значения). Это не значит, что еврейство против всяких новаций, а значит, что новации должны опираться на привычное, учитывать здоровый консерватизм общества.

Михаил Польский опубликовал нашу переписку на сайте Дома Корчака под заглавием «Мои ответы на обвинения Михаэля Дорфмана Ури-Цви Гринберга в фашизме» http://www.jerusalem-korczak-home.com/np/np85.html . Вместо серьезного диалога по поднятым вопросам и фактам, явно, для Польского новым. Основная аргументация состояла из заявлений самого Польского о том, почему он не может считать Гринберга фашистом. Еще из замечаний, что утверждения о национальных поэтах «на совести Дорфмана». Польский сообщает, что у любого национального поэта идеи «крови и почвы» присутствуют. Похоже, он не слишком четко различает понятия «национальный» и «националистический», а с определением Гринберга, как поэта националистического не буду спорить.

* * *

Агентства новостей сообщают, что израильские ВМС сняли блокаду Ливанского побережья. Их заменили итальянские корабли, призванные не допустить незаконного ввоза оружие в Ливан. Саркастический оттенок этому сообщению придает почти забытый сегодня факт, что у истоков израильского флота стояли итальянцы. В 1930 году дуче Италии Бенито Муссолини помог создать первые боевые суда еврейского «государства в пути» на базах итальянских ВМС. Я нашел документы об этом, когда занимался историей становлениея вооруженных сил Еврейского государства. Ничего постыдного в этом факте нет и мне непонятно, почему упоминание об этом недавно вырезали из моей статьи в одной уважаемой еврейской газете. Тем более, что ревизия еврейско-фашистских отношений активно ведется в русско-еврейской и праворадикальной израильской публицистике.

В 1920-30 годы не только в правом, но и в левом сионистском движении многим казалось, что фашизм дает универсальные рецепты для решения мировых проблем. Многие сионисты получили образование в Германии и не избежали тамошних интеллектуальных соблазнов. Расовая теория тогда казалась «научной», а фашизм выдавался за патриотизм высшей пробы. Видный сионист Макс Нордау прославился своей теорией генетической деградации еврейского народа. Нордау и его сторонники видели спасение лишь в осуществлении сионистского проекта и в селекции методами «научной евгеники». Среди еврейских деятелей всех направлений – сионистов, бундистов, евсеков были необыкновенно популярны идеи немецкого Volkeit, питавшего нацизм. Слово непереводимое ни по-английски, ни по-французски хорошо переводится русским «народность» в смысле известного славянофильского лозунга «православие, самодержавие, народность». Причем, если первые два принципа обанкротились, то противостоящая соблазнам «гнилого либерализма» «народность» многим казалась и в Германии и в России панацеей от всех бед. Даже гуманист Мартин Бубер, чьи идеи диалога Михаил Польский презрительно назвал «размышлизмами», прошел через увлечение Volkeit. Только у Бубера идея народности открыла глаза на разнообразие культур, привела его к исследованию иного, к открытию идей хасидизма, к пониманию необходимости диалога. Земляк и ровесник Бубера, Ури-Цви Гринберг так и сохранили идеалы Volkeit на всю жизнь. Погибшая в Освенциме французская писательница Ирен Немировски так до конца жизни надеялась на помощь высокопоставленных фашистских друзей. Писатель Лев Нуссинбаум (Курбан-Саид), выброшенный из нацистской Германии и получивший от ворот поворот, когда пригласивший его для написания официальной биографии Муссолини узнал о его еврейской происхождении, записал накануне смерти в 1942 году: «а все таки мы победим». «Мы» имелось в виду нацизм.

Антисемитизмом невозможно объяснить

Казалось, Холокост навсегда положил конец иллюзиям «кошерного фашизма». Заместитель командира восстания в Варшавском гетто Марек Эйдельман сказал в одном интервью «Быть евреем, значит сочувствовать слабым, быть на стороне обиженного и угнетенного». Однако, еврейско-фашисткие сантименты, похоже, переживают второе рождение. Дело не только в популярности в наших палестинах нацистских идеек о связи почвы и крови, не только в раскавыченых фашистских штампах о «жизненном пространстве», «о священном праве на наследие предков», о «примате национальной воли» (Моше Фейглин), о «новом порядке», на сей раз на Ближнем Востоке (Ариэль Шарон), даже «об окончательном решении» на сей раз палестинского вопроса (Геула Коэн). Невежество израильтян в этом вопросе уверенность в еврейском иммунитете против фашизма столь велики, что здесь часто не способны понять из какого нечистого источника черпают. В 2005 году в одной из крупнейших газет Израиля появилось полное националистической трескотни письмо на тему, кто не способен воевать, недостоин жить. Под письмом стояла подпись А. Шилькгрубер. Невежественные редакторы не только не заметили, что посланное штатным сатириком газеты письмо полностью состояло из цитат из «Майн Кампф», но и вместо подписи стояло настоящее имя Адольфа Гитлера.

* * *

Джанфранко Фини в Яд Вашем

Не так давно весь мир наблюдал, как по залам музея памяти жертв Холокоста «Яд-Ва-шем» в Иерусалиме гордо маршировал лидер итальянских неофашистов Джанфранко Пини, официальный гость израильского правительства. Израильская индульгенция не помогла неофашисту, и его правительство отправили домой итальянские избиратели. Даже контакты еврейской террористической организации ЛЕХИ с нацистами во время Второй мировой войны один популярный израильский писатель назвал «смелым и оригинальным шагом». Куда уж оригинальней! Многие в Израиле уверены, что они вечные и постоянные жертвы мировой несправедливости, находящиеся перед постоянной угрозой физического уничтожения. А посему, ради спасения жизни и национального Еврейского существования государства позволено все, даже то, за что других сами готовы порицать с пеной у рта. И в Доме Януша Корчака репатрианты из бывшего СССР читают фашистские стихи, «чтоб научить, как родину любить».

* * *

Наша с Михаилом Польским дискуссия вызвала оживленную реакцию в его гостевой книге Дома Корчака, в рассылке «Еврейский калейдоскоп», где она завязалась, в личных письмах ко мне. «Не надо путать фашизм с нацизмом», пишет мне участник дискуссии. Одна тема звучала чаще всего. Читательница А. Пишет «Как можно так цинично и неразборчиво рассматривать историю, валить все в одну кучу. Итальянский фашизм вовсе не был антисемитским, а в Испании фашисты спасли евреев в то время, когда либеральные демократии Запада закрыли перед ними свои двери… Далеко не все фашисты были антисемитами».

Что верно, то верно, далеко не все были антисемитами. Более того, большинство антисемитами не было. Антисемитизм, как любая фобия, чувство иррациональное и человек воспитанный держит свои страхи в узде или делится ими со специалистом. Зато люди очень рациональные эксплуатируют иррациональные страхи в очень рациональных целях. Даже Гитлер держал патологических антисемитов, вроде редактора антисемитской «Дер Штрюмер» Юлиуса Штрайхера подальше от реальной власти. Правда, были исключения, и в первую очередь сам Гитлер, Гесс и еще несколько. Крупный исследователь Холокоста Ральф Хилберг, автор классического труда «Разрушение европейского еврейства 1933-1945 годы» предостерегает, что нельзя всю историю ХХ века объяснять через антисемитизм и Холокост. На встрече во время юбилейной сессии, посвященной 50-летию Яд ва-Шем в 2005 году, я слышал от него: «Даже Холокост невозможно объяснить только антисемитизмом. Чем больше я работаю над историей Холокоста, тем меньше я понимаю мотивы нацистов. Они не были антисемитами, многие имели евреев-друзей, родственников… Антисемитизм ничего не объясняет, не помогает понять».

* * *

Немецкий историк Гец Али сумел объяснить уничтожение евреев в нацистской Германии без мистического антисемитизма, лишь с помощью сухих цифр бухгалтерских отчетов. Холокост был выгоден, а антисемитизм был удобным прикрытием для грабежа. Али во многом прав, только экономической необходимостью никак не объяснишь, почему в разгар военных действий ради уничтожения людей с фронта снимали нужные позарез ресурсы, отнимали вагоны и паровозы, а эшелонам в лагеря смерти отдавался приоритет перед снабжением войск. Не объяснить и политической целесообразностью, хотя время было такое, когда верили, что методами социальной, классовой или расовой инженерии пытались создать «нового человека», «светлое будущее», «великое общество». «Без Холокоста, – написал мне Александр К. из Москвы – фашизм просто система принуждения, которая была везде». Возможно, только красивая фраза опять не объясняет Холокоста. Слепая инерция бюрократической или корпоративной машины, готовой выполнять любые, даже самоубийственные приказы политиков или держателей акций неизменно приводила к катастрофам. Недаром человеческие страхи перед собственными детищами все чаще облекаются в метафору холокостов – экономических, гуманитарных, экологических, ядерных.

* * *

Фашизм отвратителен из-за своей сути, а не только потому, что фашисты убивали евреев. Антисемитизм вовсе не является непременным атрибутом фашизма. Фашизм еврейский, филосемитский и даже анти-антисемитский столь же отвратителен, как и фашизм антисемитский. За героическим фасадом фашистской эстетики, за лживыми символами тотального самопожертвования ради народа и отечества неизменно скрываются коррупция, некомпетентность, казнокрадство и непотизм, свойственные любому режиму, где отрицают свободу слова и необходимость демократического контроля над властью.

Историю Второй мировой войны, как водится, написали победители. Они постарались демонизировать фашизм, особенно нацистскую Германию. Это хорошо обслуживало сладкую сказку о победе абсолютного добра над абсолютным злом, успокаивало нечистую совесть союзников по антигитлеровской коалиции. Демонизация фашизма помогала списать многочисленные военные преступления, бессмысленное уничтожение гражданского населения, давала индульгенцию американскому расизму, ничем не отличавшемуся от гитлеровских нюренбергских законов; британскому империализму, виновному во многих геноцидах; советскому строю, уничтожившему миллионы собственных граждан, правда не по «расовой теории», а ради классовой борьбы; французскому коллаборационизму.

Демонизация фашизма помогла оправдать послевоенные этнические чистки, колониальные захваты, предательство недавних союзников. Нацизм был объявлен абсолютным злом, а антисемитизм стал единственной формой этнической ненависти, которой нет оправдания. Нацисты проиграли войну, однако иррациональная нацистская идея о том, что абсолютное зло имеет узнаваемую этническую природу, победила рационалистическую традицию XIX века. Только абсолютным злом признали самих нацистов. Многим жертвам из-за колючей проволоки нацисты действительно казались демонами. Музей памяти жертв Холокоста в Иерусалиме Яд-ва-Шем так и определил свое кредо «сохранить память Холокоста в перспективе его жертв» и защитить их историю от ревизионистов всех мастей. Можно понять тревогу еврейских организаций, всякий раз протестующие против «очеловечивания» Гитлера в ином фильме или телесериале. Ведь ревизия истории Холокоста сегодня не делается ради постижения чистой истины.

* * *

Изучение истории фашизма, Второй мировой войны и Холокоста происходит постоянно на кафедрах истории и в исследовательских институтах. Науку невозможно надолго загнать в идеологические рамки. Чем больше фактов мы узнаем, тем больше спадает покров демонизма с нацистского прошлого. Оказалось, что за блестящим фасадом парадов и факельных шествий, самоотверженностью тыла и героизма на фронте творился ужасающий бардак. Узнаем мы о бесконечных аппаратных войнах, о подсиживании и интригах, о вопиющей некомпетентности лидеров, о коррупции, казнокрадстве и скандалах в высших эшелонах фашистской власти. Лидеры фашизма предстают перед нами не как готические демоны и хладнокровные романтические фанатики, а как беспринципные, циничные и зачастую малокомпетентные и трусливые политиканы, с легкость отказывавшиеся от принципов, когда дело шло о личной выгоде.

Кто придумал «кошерный фашизм»?

Интересно, угадает ли читатель автора нижеприведенного отрывка:

«Мы не делаем никаких различий между евреями и неевреями в любой сфере жизни, в религии, в политике, в в экономике, в армии… Наши евреи нашли себе новый Сион здесь, на нашей прекрасной земле, которую каждый из них готов героически защищать до последней капли крови». Угадали?

Автор – фашистский дуче Бенито Муссолини, да и не где-то в тиши будуара со своей еврейской любовницей Маргаритой Сарфати, а статье в центральном органе фашистской партии «Il Popolo d’Italia» («Итальянский народ») в 1920 году, когда Гитлер только вынашивал черновики «окончательного решения еврейского вопроса». В начале своего пути фашистский режим в Италии был резко анти-антисемитским. Евреи входили в число его приближенных и соратников.

Маргарита Сарфати

Любовница Муссолини не скрывала своего еврейства. Маргарита Сарфати была больше, чем любовницей, а одна из главных планировщиков похода на Рим, писала за него статьи и его официальную биографию, участвовала в создании особого художественного стиля новоченто, символизировавшего новую фашистскую Италию. Не скрывали своего еврейства многие итальянские генералы и адмиралы, члены Высшего фашистского совета, ведущие интеллектуалы и теоретики итальянского фашизма. Итальянская еврейская община была наиболее ассимилированной и укорененной в жизни страны из всех европейских еврейских общин.

Муссолини не только не был антисемитом, но и резко критиковал основополагающие постулаты нацизма – расовую теорию и государственный антисемитизм. Сегодня мало кто помнит, что в конце 1920-х годов именем Муссолини собирались назвать кафедру в Еврейском университете в Иерусалиме, что израильский военный флот начался при содействии итальянцев 1930 году. На поклон к Муссолини ездили далеко не только правые сионистские деятели. Как раз правый Жаботинский отрицательно относился к филосемитскому итальянскому фашизму, предпочитая брать за образец националистическую и антисемитскую Польшу Пилсудского. Сарфати очень прохладно отзывается о встрече с ним в своих мемуарах. Однако Жаботинский давал свободу в своей газете фашиствующему Абе Ахимеиру, о котором отзывался, как о «замечательном парне из Страны Израиля». В восторге от Муссолини из Италии вернулся будущий президент Израиля Хаим Вейцман. В начале 30-х годов Муссолини не стеснялся публично называть антисемитизм «немецкой болезнью».

«Я думаю, что если бы фашисты преследовали черных, а не евреев, то многие евреи до сих пор были бы фашистами, – рассказала в интервью 2006 года внучка Маргариты Сарфати Ипполита Гаэтани – Впрочем, это и так есть. Многие евреи здесь близки к фашистам, потому, что фашисты сегодня близки к Израилю и вместе ненавидят арабов… Каждого, кто критикует израильскую политику, они зовут антисемитом».

У Муссолини, впрочем, был реальный повод для недовольства расовыми теориями своего германского коллеги. Нацистские «расоведы» упорно отказывались включить большинство итальянцев в состав «нордической расы». Вынесенный в заглавие «кошерный фашизм» тоже не я придумал. Гитлер однажды назвал режим Муссолини «кошерным фашизмом».

* * *

Тем отвратительней оказался оппортунизм лидеров итальянских фашистов. В сентябре 1937 года итальянцы открыли газеты и обнаружили, что они считаются «нордической расой». Заодно они узнали, что их еврейские соседи лишаются прав, изгоняются с государственной службы, им запрещается практиковать свободные профессии, иметь арийскую прислугу, торговать с арийцами. Евреям даже запретили им иметь телефоны, чтоб не портили своими именами телефонные книги новоприобретенной «нордической» общности.

“Итальянцы открыли газеты и обнаружили, что они – нордическая раса”.

Ради «научного» признания итальянцев арийцами, ради сомнительных гитлеровских комплиментов, вроде «последний истинный римлянин», ради ревущих в приветствиях немецких толп Муссолини и его приспешники предали своих соратников-евреев. Они ввели унизительные расовые законы, изгнали евреев отовсюду, а потом и дали добро на их физическое уничтожение. Ради территориальных приобретений, участия в будущем «новом порядке» и других воображаемых политических выгод Муссолини пожертвовал своими еврейскими согражданами. Предательство фашизма было неслучайным. Вся фашистская романтика, ксенофобические химеры, проповедь национального превосходства на поверку неизменно оказываются прикрытием для циничных и беспринципных политиканов, безрассудно рискующих судьбой собственных народов. Романтические красивости национализма привели к серии геноцидов ХХ столетия.

* * *

Магда Геббельс

А ведь Муссолини действительно не был патологическим антисемитом, как не были антисемитами руководители вишистской Франции Деладье с Лавалем, раз за разом предававшие своих еврейских сограждан в руки нацизма ради сомнительных политических достижений. Не был антисемитом и рейхсканцлер Герман Геринг, выручавший при случае еврейских друзей и покрывавший своего брата, прятавшего дома евреев. Не были антисемитами и Йозеф Геббельс и его жена Магда, до 1933 года поддерживавшая связь со своим любовником, председателем политотдела Сионистской организации Хаимом Арлозоровым. Не были антисемитами и многие другие фашистские бонзы, помогавшие и спасавшие своих еврейских друзей и родственников, одновременно участвуя в невиданных преступлениях.

Руководившего истреблением евреев Европы Адольфа Эйхмана тоже трудно назвать патологическим антисемитом. Он знал и понимал евреев, говорил на их языках. Когда его обязанностью было способствовать еврейской эмиграции, он эффективно выполнял это. Однажды я случайно получил доступ к малоизвестным материалам израильского психиатра Шломо Колчера, проводившего экспертизу Эйхмана по заказу прокуратуры. Израильские прокуроры искали какой-то зоологический антисемитизм и не могли поверить, что за маской конформиста и самоотверженного служаки не прячется затаенная глубокая вражда к евреям. Эксперт не нашел у Эйхмана никаких признаков вражды к евреям и с таким заключением нечего было делать на суде. Эйхман интересовал израильское правосудие не как личность, а как воплощение вечного и тотального зла, а заключение эксперта лишь «портило картину».

* * *

Хаим Арлозоров

Кстати сказать, Хаим Арлозоров, несомненный лидер еврейской колонии в Палестине в 1930 годы был левым социалистом. Еврейские профашистские организации и движения пылали к нему ненавистью, по сравнению с которой даже всплески ненависти среди израильских религиозных националистов, приведшая к убийству израильского премьера Ицхака Рабина покажутся детской дразнилкой. Достаточно полистать газеты тех дней. Особенно отличались лидеры штрумовиков-«бирьоним» Ахимеир и Йевзин.

В 1933 году Арлозорова застрелили во время прогулки в Тель-Авиве. Британская полиция арестовала Ахимеира и обвинила его в подстрекательстве к убийству. Ури-Цви Гринберг предпочел срочно уехать в Польшу и шесть лет не показывался в Тель-Авиве. Несмотря на многочисленные расследования, убийцы Арлозорова до сих пор неизвестны. Однако тогда мало кто сомневался в том, кто хотел его смерти. Сионистское руководство Палестины решило: «Хватит». Навстречу шествию фашистов вышли «рабочие батальоны», ведомые немецкими и австрийскими антифашистами, получившими закалку в уличных боях с нацистами. Мне довелось интервьюировать двух участников тех давних событий. «Мы были культурные мальчики из хороших семей, – рассказывали они – а на нас пошли вооруженные ножами и ломами жлобы (это слово они произнесли на ивритский лад жлобим), грузчики из порта, кибуцники». Доморощенные еврейские штурмовики разбежались. Их ловили по одному и избивали. На этом еврейский фашизм закончился. Тогда казалось, что навсегда.

Ахимеира выпустили из тюрьмы, и он устроился на работу в редакцию Еврейской энциклопедии, где проработал до самой смерти в 1962 году. Ури Цви Гринберг никогда не испытывал тяги к практической политике. Правда, профашистские элементы существовали в антибританском подполье. Руководите ЛЕХИ (Бойцы за свободу Израиля) дважды пытались наладить контакты с нацистами, предлагая им совместную борьбу с Британией, но их попытки были пресечены британской контрразведкой.

Кошерная свиная ножка

Мой читатель К. из Москвы пишет «Фашизм – это не практика… а прежде всего философия, идея. Как и любую идею ее нельзя воплотить полностью… Гитлер – ничтожный тупой бюргер, не сумевший справиться с тем, за что взялся». Дальше идет столь же уничижительная характеристика Муссолини и Сталина. Нет сомнения, что глядящий них свысока автор письма уверен, что уж будь там он, то, несомненно, не дал бы загубить хорошее дело.В 2004 году  я опубликовал эссе «Если б я был Гитлер» , где останавливался на подобных идеях. Гитлера и Муссолини высоко оценивали их современники. Когда Уинстон Черчилль узнал о вступлении Италии во Вторую мировую войну, то написал ему очень уважительное письмо, где высоко отзывался о самом Муссолини, о его успехах и предостерегал от роковой ошибки. Думаю, и Гитлеру с его колоссальной политической интуицией, пониманием психологии масс и замечательным чувством эстетики, предвосхитивший многие постмодернистские идеи нашлось бы себе достойное место в более организованном обществе, подчиненном власти закона и демократическому контролю над принятием решений. Фашизм давно уже не философская теория, а раз за разом обанкротившаяся политическая система, уродующая собственные народы.

* * *

Из всего написанного Ханной Арендт, самым интересным и значительным остается сегодня “Эйхман в Иерусалиме”. Арендт поехала на процесс Эйхмана в 1961 году корреспондентом журнала «Нью-Йоркер». Серия репортажей, а позже книга «Эйхман в Иерусалиме» наделали много шуму. Среди многих метких определений Арендт, «банальность зла» уступает по известности только «происхождению тоталитаризма». Арендт описала Эйхмана не как демона, а как бюрократа. Ее «банальность зла» имеет в виду вовсе не банальных и мелких людишек, составлявших нацистскую машину уничтожения, а саму бытовую банальность, будничность преступной практики Холокоста, лишенной всякой уникальности и вселенского ужаса. Впрочем, в Иерусалиме судили не Эйхмана, а весь нацистский аппарат. Арендт, как и судей не интересовала личность Эйхмана. Банальность внешности преступника послужила ей метафорой всего фашистского тоталитаризма.

После выхода книги Арендт большинство израильских друзей с возмущением прекратили с ней отношения. Выдающийся исследователь еврейской мистики и давний, еще по Германии ее друг Гершом Шолем публично порвал с ней. В Израиле ее бойкотировали больше тридцати лет. Лишь два года назад, через 42 года после выхода по-английски ее книга была переведена на иврит.

Арендт подвергли остракизму в Израиле не только из-за ее отказа демонизировать нацизм. В социалистическом Израиле 1960-х годов ее почитали реакционеркой за то, что она ставила на одну доску фашизм и сталинизм, видя в последнем не искажение, а воплощение исторического материализма. Вразрез с марксистским подходом Арендт категорически отказывалась видеть в фашизме экономические причины и отделяла дискуссию о фашизме от дискуссии о капитализме. Многие тогда и вовсе не принимали введения в философский оборот категории зла, считавшейся тогда (да и во многом сейчас) уделом реакционных религиозных кругов. Для Арендт здесь была принципиальная позиция. В своих поздних работах про гражданское неповиновение, Арендт много писала о разнице между хорошим человеком и хорошим гражданином – вещь неприемлемая в материалистических понятиях современной философии любой школы.

* * *

Помимо «Эйхмана в Иерусалиме» многих в Израиле раздражали рассуждения Ханны Арендт о вреде расхождения между словом и делом, о важности слова в деле строительства демократического общества. Сионистский принцип «строительства Страны» во многом строился на том, чтоб «поменьше говорить, а побольше делать». Расхождения между словом и делом, двойные стандарты не просто практиковались, но и возводились в принцип в Израиле в течение всей его современной истории. Любая критика израильской политики или иудейского мракобесия, а то и старый хороший еврейский анекдот воспринимается здесь, как антисемитизм. Политики и военные, упоенные «для пользы дела» лгавшие публике о несокрушимой мощи, позволяющей односторонние решения, о защищенном тыле, об отсутствии партнера для переговоров среди арабов, о рае для эмигрантов из России искренне не понимают, почему общественность требует их отставки. Резкое неприятие «размышлизмов, неприемлемых во время войны» у Михаил Польского тоже оттуда.

Ханна Арендт не одобряла и другого важного аспекта израильской жизни – национализма. Арендт считала сионизм «обветшалой» формой национализма, «идущей на компромисс с самыми зловещими силами нашего времени, дабы получить выгоду от империалистических интересов». Хотя она никогда не заходила в отрицании национализма так далеко, как почитаемая ею Роза Люксембург. «Сионистское движение несет на себе несколько наихудших признаков немецкого национализма», – написала Арендт в известном письме бывшему другу Гершому Шолему. В диалоге немецких эмигрантов 30-х годов «немецкий национализм», да еще в его худших формах означает лишь одно – нацизм. Имя Ханны Арендт до сих не любят упоминать в еврейских кругах, связанных с увековечиванием Холокоста. Ведь «банальность зла» ставит под вопрос утверждение, что ставка на военную силу, оккупация чужого народа, ядерное вооружение, пренебрежение международными нормами – все это, якобы, надо для противостояния демоническому злу, для того, «чтоб Холокост не повторился».

* * *

Консерватизм и антикоммунизм Ханны Арендт, ее неспособность разглядеть за абстрактными понятиями человеческий аспект (будь то банального зла, будь то тоталитаризм) неожиданно оказались привлекательным для правых кругов и ее пытаются взять на вооружение даже в кругах религиозных израильских националистов. Не так давно довольно известная в русскоязычных кругах правая публицист Ася Энтова опубликовала эссе, где истолковала Ханну Арендт, чуть ли не как идейного вдохновителя всеобщей и вечной войны с воинствующим исламом и к сопротивлению возвращению оккупированных территорий. Вероятно, сегодня Ханна Арендт действительно определила бы исламизм, как форму ненавистного ей тоталитаризма. Однако трудно согласится, что Ханна Арендт посчитала бы виновным во всем зловредную природу ислама. Для нее любая религия несла в себе элементы тоталитаризма и выход был не в извечной войне, а тем более мессианском религиозном национализме, а в эмансипации от религии. Да и национализм Арендт принимала с большой осторожностью. Энтова, котораяа раньше нашла основы современного американского христианского фундаментализма в Талмуде, теперь, со ссылками на Ханну Арендт призывает пересмотреть гуманистические и социалистические основы сионистского мейнстрима и заменить их идеями религиозного национализма.

* * *

Штампами из Ханны Арендт, такими, как «банальность зла» бросаются сегодня многие из тех, кто ни разу не открыл ни одной ее книжки. В качестве курьеза можно отметить вышедшую на русском языке книжку и «Банальность добра». Проживающий в Германии автор гладким языком повествует истории о немцах, помогавшим евреям во время Холокоста. Истории разнокачественные, очевидно, случайно собранные из разношерстных немецких газет. Герои книжки, «банальные добряки» – фашистские бонзы, о которых я писал выше: Франко, Муссолини, братья Геринги, Геббельс (в молодости «евреями были самые близкие ему люди – невеста и духовный наставник»), его жена Магда, (повернись дело иначе, могла бы, по мнению автора, жить «…в каком-нибудь кибуце в Палестине с оружием в руках и стихом из Торы на устах»). Все это могло бы напоминать дурную пародию на советское любование Штирлицем и главой гестапо Мюллером из известного телесериала, если бы не изрядная порция рассуждений автора, явно перелицованных с нацистских образцов. Только демонизирует автор уже не нацизм, а приютивший его, немолодого эмигранта немецкий народ. «Большинство немецких христиан разделяли антиеврейские предрассудки, поддержав, таким образом государственную политику нацистов», и тут же, на одном дыхании – «победу над нацизмом многие воспринимали как возврат к старым, добрым немецким традициям, а к ним принадлежала и вражда по отношению к евреям». Обязанный немецкому государству всем, что у него есть, автор выдает им полной мерой об извечной вине немцев, и о вечном немецком антисемитизме и об извечной вине церкви за нацизм – «Расистский антисемитизм немецкого нацизма следует рассматривать в преемственности с христианским преследованием евреев». Автор не блещет оригинальностью, а тоже перелицевал тезисы скандального историка-ревизиониста Даниэля Гольдхагена, толкующего об извечной порочности немцев и католической церкви. Даже Сталин был осмотрительней, когда решил прекратить антинемецкую истерию, заявив, что «Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается». Певцы банального добра продолжают дело фашистских сообщников и на самом деле играют на руку отрицателям Холокоста разных мастей. «До истинно экстраординарного уровня, нацисты получали сотрудничество евреев, для осуществления своих геноцидальных планов, и без этого сотрудничества количество еврейских жертв число еврейских жертв едва ли было бы столь высоким, как оно было», – писала Ханна Аредт (Эйхман в Иерусалиме). Жаль, что обвиняя всех и вся, наши представители обходят вниманием, а то и пытаются реяабилитировать еврейских пособников нацизма. И брошюры с текстом знаменитой речи государственного обвинителя Гидеона Хаузнера «Шесть миллионов обвиняют», изданном Еврейским агентством на многих языках в целях «развитие еврейской идентификации» был исключен раздел про еврейских пособников нацизма. В 1953 году под давлением правых партий, занимавших тогда резко антифашеистскую позицию и противившихся даже получению репараций из Германии, Кнессет принял закон об уголовном наказании пособников-нацистов. Тогдашние газеты были полны историями о том, как приехав в Израиль, уцелевшие в Холокосте встречали тут своих мучителей, еврейских полицаев, агентов гестапо. Были даже попытки устроить линч. Ветеран сионистского движения Соломон Шехтер работал в 1970-е годы в Музее Яд-Ва Шем. Он рассказал мне, что в 1972 году к ним пришла женщина-репатриантка из Винницы, пережившая гетто и концлагерь. Как принято, она заполнила анкеты и передала в музей имена и данные убитых в Холокост родных и друзей на Подолье. После этого она рассказала Шехтеру, что начальница одного из отделов абсорбции во время войны работала в еврейском совете гетто в – юденрате, где прославилась коррупцией, жестокостью и на ее советсти мноожество преступлений, в том числе сдача евреев немцам. Шехтер составил протокол и отнес начальству. Его начальница при мен порвала протокол и сказала, что подобные дела перестали брать к производству еще в 1962, а Яд Ва-Шем «этим не занимается». Хотя в музее, постоянно твердящем о своей уникальной миссии сохранить память Холокоста с точки зрения его жертв самое место таким исследованиям.

* * *

Поливать свою страну грязью стало модно и в израильских религиозно-националистических кругах, и в симпатизирующих им кругах эмигрантов из бывшего СССР. Там во всю упражняются, изыскивая обидные клички из богатого арсенала антисемитов и фашистов – предатели, юденраты, а то и попросту жиды, ставшее расхожим штампом среди фашиствующих евреев. А чего стесняться? В экстремистских религиозно-националистических кругах, так и нарушающих религиозные законы, как Польский и Энтова, даже выкинули лозунг «евреи против израильтян», под евреями имея в виду себя.

Сегодня Израиль переживает сложное время. Впервые после 1940 года, когда авиация недавнего друга Муссолини бомбила Тель-Авив и Хайфу, в тылу падали бомбы. Впервые израильтяне усомнились в непоколебимости своей военной мощи, в которой многие здесь видят основную, если не единственную гарантию своего выживания. И больше, чем когда-либо хочется мобилизовать все, что возможно для «вдохновления гражданского пафоса». Однако на то и идишэ копф – светлая еврейская голова, чтоб в самые патетические моменты различать, откуда торчит а кошер хозир фиселэ, как выражались наши предки – кошерная свиная ножка. В постмодернистском, неофашистском, религиозно-националистическом китче (термин исследователя фашизма Сола Фридландера), которым вдохновляются далеко не только русскоязычные любители «гражданского пафоса» Гринберга и певцы банальности фашистского добра, она торчит, да еще как торчит.

——————————————————————————————————————————

Три тома сборника «Евреи и жизнь» Михаэля Дорфмана вышли в одним из крупнейших российских издательств АСТ и успешно расходятся.

Книги можно приобрести в Доме книги в Москве, а также на интернет магазинах и в Ozon.ru

http://www.ozon.ru/context/detail/id/4241152/

Все книжные магазины, где можно заказать книги

Блоги и избранные тексты Михаэля Дорфмана

 

http://lamerkhav.livejournal.com/

https://lamerkhav.wordpress.com/

—————————————————-

Все права принадлежат Михаэлю Дорфману (с) 2006
© 2006 by Michael Dorfman. All rights reserved

Michael Dorfman Essentials