ХОДЯЧИЙ ОКСЮМАРОН СОНЯЧНИЙ ЗАЙЧИК

 Украинский язык звучит для по-особому. Может быть потому, что я на нем никогда не разговариваю, лишь иногда думаю. Может быть потому, что он возник и тысячу лет развивался бок о бок с языком моих предков идишем и в них есть много общего – в музыкальном строе, в задушевности, в лагідності.

Сонячний зайчик – это совсем не то, что по-русски солнечный зайчик. Я читаю ее ЖЖ, soncezajchyk, Ходячий оксюморон.

За первый месяц в ЖЖ среди моих фрэндов появились два замечательных женских украинских журнала. Я пишу сегодня про моих украинских ladyfriends не потому, что других люблю меньше. Все мои фрэнды – индивидуальности, и каждый, как минимум заслуживает отдельного постинга. Журналы моих витруальных украинских леди-френдов вернули меня в почти забытый мной мир, в утонченный мир украинской нежности, в мир изысканной и аристократической украинской городской куртуазности. Впрочем, о женской нежности я узнал впервые по-украински. Если идиш – это нежный и задушевный бобэлошн –бабушкин и папин язык, то украинский – это по женский язык любви.

Украинский язык значительно больше «мамин язык», чем все другие, которые я знаю. Разве только мамэлошн, идиш. Я опасался, что «железная пята», перековка украинского литературного языка мало что оставила от его женской, маминой природы. Даже такой чувствительный поэт, как Василь Стус издевался на «южной чувствительностью».

До того, как я открыл ЖЖ моих украинских леди-фрэнд, я находил украинскую лагідність в злюбимом затрепанном томике переписки Леси Украинки и Ольги Кобылянской, двух великих дам украинской культуры, творческих женщин, уже осознающих свою креативную самодостаточность, отказавшихся от мимикрии под мужчину, как их старшие современницы Mарко Вовчок или Жорж Санд. И вот здесь, в переписке двух великих женщин выявляется совершенно необычная, глубочайшая нежность, чуждая и непривычная для современной холодной, крутой мужской культуры. Настолько необычной, что в попытке объяснить непостижимую нежность и инфантильность, заставила предполагать платонический роман, лейсбийскую любовь.

Украинская лагідність оказалась непостижимой и для гомофобской культуры мейнстрима, и для воинствующей гей-культуры, и даже для «женской культуры», предположившей здесь поиски защиты от патриархальности, а не необходимую стадию зрелой женственности.

Солнячний зайчик показывает мне, что все живет! Живет сегодня! Живет в «мужском» мире, где проявления чувственности извлечены из дискурса и табуированы. Украинский личный, как семейный дискурс, как и еврейский продолжают оставаться инфантильным – и это замечательно!

ЖЖ Сонячного зайчика, подобно переписке панны Леси и панны Ольги, вовсе не записи чемной кисейной барышни. За словом в своем ЖЖ в карман не полезет, да и некоторые выражения… кхм… однако даже мат здесь звучит интимно, не диссонансом, а гармонией. В этом тоже удивительная женская лагідна магия украинского дискурса.

И еще об украинском языке. Когда я был во Львове, то собрались мои одноклассники (в основном одноклассницы) в ресторане. Мы сидели и беседовали, естественно, по-украински. Мне сделали замечание, что мой язык, утрированно западенский; что, вероятно, я (слишком?!) много общаюсь в Америке с «нашей эмиграцией». Я подумал и… не согласился. Я-то, за десятилетия, по украински общался от силы два-три раза. И мой украинский язык – это львовский украинский венакуляр нашего детства.

После моего отъезда львовская речь приблизилась к киевско-днепровской литературной норме. Не только словарь, но и фонетика. Я же сохранил язык нашей юности, остался в той самой прославленной реке, в которую, вроде бы, нельзя окунуться дважды. Я встречал такой феномен у русских эмигрантов первой волны, доживавших свой век в Париже 1970-х годов.

Спасибо Сонячний зайчик. Спасибо моим другим украинским леди-фрэндам, что вы есть. Красно дякую.

The Real Tuesday Weld’s The London Book of The Dead 
сампли можно послушать  здесь